Долгая дорога через Шепетiвку

    Мы решили поехать посмотреть Львов. Из-за того, что, как всегда делаем всё в последний момент, билетов уже было мало, пришлось брать купе, да ещё и разные. По итогам ожесточённого розыгрыша в «камень-ножницы», я и Витя заняли верхние полки в одном купе, а Тарас верхнюю полку в другом. Как позже сказал, Тарас: «Ещё никогда, я так не радовался проигрышу во что-либо». Но, обо всём по порядку.

(В этой истории будут звучать матерные слова, немного, но будут. Без них история потеряет важную составляющую. Так что вам над оценить чувствительность вашей души и самостоятельно решить, надо ли вам это)

    Ещё на подходе к купе, у нас закрались смутные сомнения. Почему-то именно наше купе генерировало больше всего шума.
    В нашем купе оказалось три человека.
    Первый: Володька — молодой человек примерно двадцати пяти лет. Многие украинцы переспрашивая произносят: «Шо-шо?». Так вот у Володьки эта черта была развита особенно. Он постоянно произносил: «шо-шо?».
    Второй: дядя Витя — отец Володьки. Дядя Витя был очень большой. Нет, ну просто очень большой. Вообще, правильней было бы писать - ДЯДЯ ВИТЯ. Но это как-то режет глаз, поэтому буду писать обычно. Разминуться с ним в проходе вагона — это была задача.
    Третьим был: мужичок — извиняшка. Он начал извиняться перед нами ещё до того, как мы зашли в купе. И это он-то нам и рассказал, что дядя Витя и Володька давно не виделись, встретились, вот пьют теперь, шумят конечно, но он постарается сделать так, чтобы они нам не мешали.
    Пока мы пытались разложиться дядя Витя громогласно допытывался, пьём ли мы водку, если да, то есть ли у нас собой и вообще, всякое. Так как делал дядя Витя это на сурджике (поезд идёт-то на запад, как никак), я принял единственно верное решение - ненавязчиво притвориться глухонемым. Улыбался и кивал в знак солидарности. Витёк (тот который не дядя) с детства постоянно ездил на Украину к родственникам, поэтому знает украинский лучше меня. Он пытался что-то отбрехиваться по украински, но диалог явно не клеился. В общем, мы решили покинуть место действия и вернуться, когда уже все будут отходить ко сну. И Володька, или дядя Витя пойдут в своё купе спать и видеть сладкие сны.

    По прошествии времени ситуация мало изменилась. Мужичок-извиняшка, когда выходил покурить, продолжал извиняться за своих сотрапезников и собеседников и заверял, что постарается сделать так, чтобы они вели себя потише. Тут ещё выяснилась одна маленькая неприятность. Оказывается, Володька дал денег проводнице, когда подсел на одной из станций. В общем, никто из этого купе уходить в другое не собирался.
    Легли спать. Внизу бухтело, порой галдело и временами гремело (когда Дядю Витю захлёстывали эмоции). Всё это периодически прерывалось уговорами мужичка-извиняшки вести себя потише. Там были эмоции, чувства, там была семейная драма, там было «шо-шо», единственное чего там не было это тишины, необходимой для сна. Володька был бравым молодцом, на просьбы мужичка-извиняшки вести себя потише, он чуть ли не орал, что дал проводнице сто гривен, и теперь ему положить на всех, ибо он теперь тут хозяин поезда и будет вести себя, как захочет. Естественно, они постоянно ходили курить.

    Время шло, а мне что-то не спалось.
    В полудрёме я вдруг понял, что внизу стало потише, но в то же время от туда раздаётся какой-то странный смех. «От же шутнички», - подумал я.
    Смех нарастал и стал принимать какое-то странное звучание. И до меня дошло. Это был не смех, это был плачь. Дядя Витя и Володька рыдали на пару. Со всхлипываниями и всеми делами. «Странно», - подумал я. Только что у них было всё хорошо, галдёж, веселье, и тут на тебе. Может быть, это какая-то старая добрая украинская традиция — когда едешь во Львов, надо поплакать? Может тоже немножко всплакнуть? А то даже как-то неприлично. Что я повода не найду?
    Дядя Витя плакал недолго. Всё-таки он старше, мудрее. Дядя Витя перестал плакать и видимо того же ожидал от сына. Но тот и не думал останавливаться. У бедного Володьки началась форменная истерика. Причём, судя по всему, это произошло не по какой-то причине, а просто от переизбытка чувств. Дядя Витя и подключившийся к нему мужичок-извиняшка Володьку начали успокаивать. Сначала ласково. Но чем больше проходило времени в бесплодных попытках успокоить Володьку, тем больше росло негодование дяди Вити.
    «Мужик ты, или баба?» - вопрошал он уже почти в гневе. Уходил курить и по возвращении, наблюдая ту же картину гремел: «Прекрати!». Это продолжалось довольно долго.
    Но я был им благодарен, за то что они не устроили пьяную драку, в результате которой случайно ткнули бы меня ножом в спину. Вот это было бы некрасиво. А так, поплакали немного, по выясняли всякое, с кем не бывает?
    «Внуков, когда я увижу уже, а?» - негодовал бас. «А может и есть уже у тебя внуки! Откуда ты знаешь?!», - отвечал, всхлипывая, тенор.
    Так, или иначе, всё успокоилось (через часок — другой) и пришло время этой эмоциональной семье и вздремнуть. Володька спал на постели дяди Вити, дядя Витя спал на постели мужичка-извиняшки.

    «Шепетивкааа! Через полчаса Шепитииивка! Вставайте!», - кричала проводница ворвавшаяся в купе.
    Проще всего было встать мужичку-извиняшке, ведь он не спал вообще, потому что на его постели спал дядя Витя, на постели которого в свою очередь спал хозяин поезда с уже обсохшими слезами.
    Но проблема была в том, что как назло, именно мужичку-извиняшке не надо было выходить в Шепетовке. И он начал будить своих новых товарищей. В ходе этого процесса, дядя Витя успел отблагодарить его насмешкой, дескать я тут твоё место занял, а ты продолжаешь извиняться и либезить. Как бы то ни было, дядя Витя встал первый. А вот Володька, видимо, имел другие планы. Видимо, он справедливо рассчитывал, что хозяина поезда, если что подождут. Но так как дядя Витя встал, это означало, что весь вагон будет непременно извещён в 4 утра о том, что ему с Володькой выходить в Шепетовке. Дядя Витя стоя в открытых дверях купе:
    - Володя, вставай!
    - Мнуэээ...
    - Вставай, Шепетивка!
    - Да я ещё... эээ... время...
    - Вставай!
    - Нууэээ...
    - Володя, Шепетивка!
    - Брмрбр...
    - Да пiшов ты нахуй, Володя!
    - Шо-шо?
    Но Дядя Витя не мог уточнить, потому что уже ушёл курить.
    Это было не быстро и не тихо, но Володю растолкали и в итоге, они ушли. Потом, конечно, один раз вернулись за забытыми вещами и снова ушли. На этот раз совсем.
    В предвкушении, наконец, блаженного сна, я сходил в туалет, выслушал по пути туда и обратно извинения мужичка-извиняшки и его заверения, что завтра он позвонит дяде Вите и непременно наругает его.

    Светало.
    Я устроился поудобней, подбил подушечку, и приготовился упасть в объятия Морфея. Уже начал терять связь с реальностью, задремал, как вдруг мой сон прервал опять чей-то разговор. «Ещё кого-то подсадили...», - подумал я.
    Разговор не прекращался. По мере улетучивания сна и продолжения разговора внизу, я вдруг начал понимать, что я слышу только один голос. Это меня несколько насторожило и я вслушался.
     Да, точно, это был один человек и монолог звучал примерно так: «Брр мрр брр он такой наак ур нахуй зааа мыы хахаха пошёл врр цц пиздец мрр бррр я нахуй мрр вр бр блять сука и мр хах пиздец и он взр мор брвр...». Я никогда не слышал, чтобы люди так разговаривали во сне. Да чего уж там, я вообще, редко слышал, чтобы люди разговаривали во сне. Поэтому мне стало интересно увидеть это. Я повернулся, чтобы посмотреть вниз. И очень удивился. Никто и не думал спать. Мужичок-извиняшка сидел, как ни в чём ни бывало, смотрел в окно отсутствующим взглядом и прихлёбывая чаем, продолжал свой монолог! Причём, он был настолько увлечён, что на меня вообще не обратил внимания. Я отвернулся обратно.
    Бедный мужичок-извиняшка, добрый и тушующийся, видимо человек, пережил не самые приятные моменты. Мало того, что дядя Витя и Володька забрали у него его спальное место, так они и в целом с ним не особо церемонились и вели себя достаточно грубо и даже надменно. К тому же он попросту не выспался. Видимо все негативные подавленные эмоции сублимировались в нём и нашли такой вот странный выход.
    Но я был ему благодарен, за то что он не устроил буйный приступ сумасшествия, в результате которого случайно ткнул бы меня ножом в спину. Вот это было бы некрасиво. А так, поболтал немного сам с собой, дал выход всяким эмоциям с кем не бывает?

    Поезд остановился. Так как спать отчего-то не хотелось, я стал фантазировать на тему, кто ещё может теперь оказаться в этом адском купе. Может быть это будут Гитлер и Муссолини, которые начнут спорить, каждый на своём языке, и не понимая друг друга будут всё больше и больше кипятиться?
    Или какой-нибудь человек, который из-за какой-нибудь экзотической болезни не будет уметь тихо говорить и каждое слово будет орать? «Здрааавствуууйте!!! Где мааяяя пооолкааа?!!!», - с лёгкой дружелюбной улыбкой невзначай спросит он, войдя в купе, как бы показывая всем своим видом, что он готов к любым беседам и разговорам.
    Или это будет клоун с грустным лицом, который во время представления случайно проглотил свистульку, и теперь каждый его вздох, или неловкое движение сопровождается свистом? И время от времени, осознавая свою печальную судьбу, он будет протяжно так грустно вздыхать, издавая свист, который будет способен задевать струны даже самой чёрствой души.
    А может быть к нам в купе пожалует сам сатана? Войдёт, так по-хозяйски, как домой. Вытеснит запахи прошедшего застолья не таким резким серным смрадом. Ну и разумеется, где бы он не присутствовал всегда должна и будет играть такая торжественно страшная сатанинская музыка.
    Но веселее всего, веселее всего, если все они придут разом!

    Дверь купе открылась...
    Мир с ухмылкой, в очередной раз доказал мне, что во всём бывают решения гораздо проще, изящней, но не менее эффективней.
    В купе вошла молодая мама с двумя маленькими детьми четырёх — шести лет. Купе сразу наполнилось атмосферой радости, любопытства, удивления, познания этого большого прекрасного мира и бессонницы.
    Но я был им благодарен, за то что они не... Да ладно, я и не думал, что дети могут тыкать мне в спину ножом. Они же просто не дотянуться до верхней полки. Хм, хотя, если встанут друг на друга...
    Вновь прибывшие вернули мужичка-извиняшку в наш реальный мир и его душевный монолог сменился закономерным сюсюканьем с детьми.
    Молодая мама и двое детей физически не смогли бы уместиться на одной койке. Лёжа, я имею ввиду, сидя, разумеется, умещались. Поэтому, что? Поэтому мужичок-извиняшка, естественно, пожертвовал им своё спальное место. Не спать в эту ночь (а точнее уже утро) ему было явно не привыкать.

    Такая история. Очевидно, что главный положительный герой этого рассказа, это мужичок-извиняшка, чьё настоящее имя мы не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем. Что ж, надеюсь, хотя бы по приезду в пункт назначения, ему удалось наконец выспаться.

А Львов мне понравился, хороший город. Надо будет ещё съездить. На машине.